Личность без культа: Екатерина Аверкова - главный режиссёр Могилёвского драмтеатра. Часть 3

Третья, заключительная часть интервью с главным режиссёром Могилёвского областного драматического театра Екатериной Аверковой в рамках рубрики "Личность без культа".

Командир сбросила с плеч обыкновенную солдатскую шинель и на груди, обхваченной плотно прилаженной портупеей, среди знакомых орденских планок блеснул орден чужой страны… И подумалось вдруг, что фронт пролегает не только здесь, в этом суровом сумеречном краю – фронт везде, где есть необходимость в таких отчаянно преданных делу людях… Фронт – в сердце каждого, кто готов к борьбе. И сейчас эта хрупкая девушка на своем месте, пусть она и одета не в ситцевое платьице, а в строгую форму, а в руках у нее не фаянсовый расписной чайничек, а заботливо принесённый командиру боевым товарищем грубый, видавший виды

котелок третий…

- А расскажи, пожалуйста, как тебя занесло в Швейцарию? Что это был за проект? Какова была твоя роль в нём? Существует ли он сейчас?
- Спектакль «Erste Liebe» - «Первая любовь» - зародился в «Theatre Marie». Это театр в швейцарском городе Аарау. Нильc Торпус - автор идеи и режиссёр – захотел сделать проект с какой-либо далекой от Швейцарии страной. Выбирали из трёх. Организаторы проекта побывали во всех и остановили выбор на Беларуси… Идея заключалась в следующем: на каких-то простых вещах, знакомых каждому человеку, показать в спектакле общее для всех, подчеркнуть, что везде – люди. Спектакль подразумевал участие швейцарского режиссёра и актёров, нашего режиссёра и актёров и актёра-переводчика, который одинаково владеет двумя языками. Этим переводчиком стал Андреас Кербс - немецкий актёр, который родился и рос в России… Если без подробностей, то мне в один прекрасный момент пришло странное письмо с предложением поработать в Швейцарии. Я сначала не восприняла это всерьёз, потому что нечасто к тебе на почтовый ящик приходят письма из заграницы с конкретными предложениями. Но, тем не менее, я собрала десять актёров. Нильс приехал на неделю в Минск, и в итоге были выбраны два человека: Женя Корняг и Алеся Самоховец. Со швейцарской стороны в проекте участвовали актёры Франческа Таппа и Филипп Грабер. Я была сорежиссёром... Жив ли этот проект? Там совсем другой подход и система работы. В Европе спектакль выпускается и составляется контракт, по которому мы отыгрываем его двадцать или тридцать раз. Мы отыграли двадцать спектаклей в Швейцарии и пять в Беларуси. Всё – проект закрыт. Сейчас есть предложение от Мюнхенского фестиваля. Может быть, мы туда поедем, но это будет разовый показ.

- Это был интересный опыт в плане школы, подхода?..
- О, это был спектакль, который меня поломал! Совершенно другие критерии работы. Европейский театр пережил уже столько реформ! Самый главный критерий плохого – «нет, это уже было». Сейчас там есть тенденции к документальному театру. В России этим занимается, например, московский ТЕАТР.DOC. В таком театре зритель не понимает, актёр перед ним или человек с улицы, реальная история или вымышленная, где стираются границы театра и реальности. Второй критерий плохого – «нет, это очень по-театральному». Нужно понимать, на что нацелена эта работа. «Erste Liebe» - спектакль-исповедь пяти человек. Мы, кстати, привозили его в Могилёв. Для русского театра и для бывшего советского театра это очень нестандартно. Я понимаю, что у зрителя возник вопрос: «А где театр?». Постоянно спрашивают ещё: «Сколько в нем импровизации?». Да, создается впечатление полной импровизации. Но над этим мы работали полтора месяца. На самом деле он выстроен целиком. Есть какие-то моменты импровизации, но она также наработана.

- Лучшая импровизация всегда тщательно отрепетирована?..
- Совершенно верно. Вот это такой яркий пример.

- Теперь мы подходим к твоей работе в репертуарных театрах… Кроме разве что онлайн-проекта на фестивале «Панорама»… Этот онлайн-проект отличается от того, в котором ты участвовала на «М@rt.контакте»?
- Отличается, во-первых, материалом. Во-вторых, я знала актрис, с которыми работала. И более того, пьесу «Диалог №1» Саша Казелло писал конкретно под этих актрис. Это пьеса-посвящение им… А что касается репертуарных театров… «Вяртанне галадара» - спектакль по пьесе Сергея Ковалева. Как раз случай конкретного предложения от автора. По договоренности с Польским институтом я должна была ставить его в Театре белорусской драматургии. Премьера его состоялась на фестивале «Театральная конфронтация» в польском городе Люблине …

- Премьера сразу на фестивале?
- Да, это были условия Польского проекта.

- А ты за судьбой своих спектаклей следишь?
- Стараюсь.

- Если ты вдруг видишь, что спустя какое-то время в спектакле можно что-то подтянуть или исправить, ты делаешь это?
- Если есть такая возможность, то да. Правда, чаще это на уровне разговора с актёрами. Редко требуются отдельные репетиции. Но иногда требуются… Так, например, со спектаклем «Ганя», поставленным в театре-студии им. Евстигнея Мировича. Играют ещё студенты, и порой требуются репетиции и доработки. За этим спектаклем я стараюсь следить больше…

- Вот что интересно… «Зима» - новогодняя сказка для взрослых по пьесе Е.Гришковца. Модный автор, от которого пищат все…
- Меня пригласил Николай Николаевич Пинигин, буквально приступив к руководству купаловским театром, и сказал: так и так, в театре есть малая сцена, рассматриваются твои предложения. Из многих было отобрано две: «Зима» и моя инсценировка «Невского проспекта» Гоголя. Я их дорабатывала, а ещё через неделю остановились на «Зиме». Это пьеса, которую я захотела поставить, учась ещё на первом курсе академии искусств. По сути дела, спектакль у меня в голове сложился в 2002 году, а вышел на зрителя – в 2009-ом. Нужно сказать, это первый спектакль, в котором я работала с замечательным, одним из самых перспективных театральных художников Беларуси – Аленой Игрушей. Это близкий мне по духу, безумно театральный человек с нестандартным подходом к пьесам, к сценографии. Она потрясающе чувствует стиль. На мой взгляд, вскрывает сценографией пьесу. Но это нужно видеть – в интервью не расскажешь… «Зима» - новогодняя сказка для взрослых. Жанр определён мной. Кстати, многие упрекали: как же так – новогодняя сказка, когда солдаты в конце умирают?.. Для меня важно не то, что они умирают, а то, что они первый раз в жизни в финале делают то, что хотят. У героев постоянно что-то не получается: из-за комплексов, из-за социума… Для меня в этом произведении важна тема маленького человека. Не того, ещё гоголевского, а именно современного… И в конечном итоге, персонажи обретают свободу. Для меня это высший позитивный финал! На мой взгляд, драматургия Евгения Гришковца основывается на узнаваемости: я пришёл, увидел и подумал: «О, у меня так же». Если это в спектакле не срабатывает, тогда для меня бессмысленна постановка по Гришковцу. И важно не потерять наивность Гришковца и его открытость…

- «Офис» - громкая премьера этого года… Откуда ноги растут?
- В феврале месяце институт Гёте собрал в Минске молодых режиссеров презентовать новый сборник – называется «Шаг-3», - в который вошли немецкоязычные пьесы авторов из Швейцарии, Австрии и Германии. И там я наткнулась на сборник «Шаг-2». И в нем нашла потрясающую пьесу «Позвоночная грыжа». Меня зацепило так, как давно ничто не цепляло. Я захотела поставить именно её. Госпожа Катрин Оствальд-Рихтер, директор института Гёте в Минске, пошла мне навстречу, за что ей большое спасибо. Собственно, благодаря институту Гёте этот проект и родился. Я отдала пьесу на прочтение Николаю Николаевичу Пинигину. Он позвонил мне через полтора часа и сказал, что пьеса шикарная – её нужно ставить. Итак, 12 мая мы приступили к репетициям. На постановку было полтора месяца. Перевод с немецкого сделала Ирина Герасимович. Вот таким образом и закрутился этот проект.

- Ты имеешь опыт работы с современной русской, белорусской и зарубежной драматургией… Можешь ли обозначить какие-то тенденции, провести параллели?
- Я хочу сказать одно: я ищу хороших белорусских драматургов. Мне хочется, чтобы они нашлись. А для этого им нужно писать, писать, писать… и пробовать. И главное – понимать природу театра, природу конфликта. А у нас, к сожалению, драматурги существуют отдельно от театра. В этом я вижу одну из основных проблем современной белорусской драматургии. У нас нет театральных авторов. Хочется поговорить о двух авторах, с которыми я работала и почему именно с ними. Точно могу сказать одно: мне интересно их ставить… Саша Казелло. К сожалению, очень мало людей знакомо с его творчеством. Это человек, воспитанный на андеграундном европейском кино, человек, который прочел тонны литературы. Он вкусно пишет, при этом понимая природу театра. Тот язык, который использует Саша Казелло, не использует ни один белорусский драматург. Безумно красивый, безумно точный театральный язык. Персонажи его пьес имеют яркий характер. И замечу, обходится без нецензурной лексики. У него есть глубина. Но пока он работает только с малыми формами. И это всё пока на уровне личных записей. Хотелось бы, чтобы он больше отдавал. Приходится отбирать чуть ли не силой… Для меня Саша Казелло – это надежда белорусской драматургии. Что касается Коли Рудковского… Он умеет вкусно называть свои произведения и придумывать очень интересную сюжетную канву. Фабула у него всегда яркая. Но Коля любит поэстетствовать в своих пьесах. Если копнуть их поглубже, мне не хватает в них действия. Не хватает многоплановости, что ли. Но, несмотря на это, Коля Рудковский для меня - тоже надежда. И особенно после последней его пьесы «Бог щекотки», в которой есть всё…

- Белорусская современная драматургия существует в отрыве от того, что происходит в театральном мире, или же существует в нём органично?
- При подборе какого-либо материала меня никогда не интересовало, а что же в этот момент, к примеру, делают во Франции. Для меня, ещё раз повторюсь, современность равно актуальность. Когда в пьесе есть что-то, что может меня затронуть и что мне кажется актуальным, это достаточное основание для того, чтобы сказать своё «да». Представляешь, сколько пьес пишется в течение года в Германии, к примеру, и сколько там пишется говна? Но это стоит того, чтобы мы узнали о десяти фамилиях достойных авторов. Все ругают белорусских драматургов, мол, абы-что пишете, ребята. Ничего подобного. Пусть пишут – и как можно больше. Это опыт. Для меня сейчас важно - найти драматурга и зацепиться за него. И ещё чего бы мне хотелось – вернуть драматурга в театр.

- Ты сейчас на посту главного режиссера. Можешь претворять в жизнь идеи… и чего ожидать зрителю?
- А вот об этом лучше поговорить хотя бы через месяц. Когда я смогу реально оценить ситуацию. Я точно хочу, чтобы наладилась студийная работа. А что касается основного репертуара, об этом мы поговорим позже.

- Так сложилось, что в могилёвском театре редко звучит белорусский язык. Да и отношение к нему неоднозначное как у зрителя, так и у труппы. Как ты относишься к этой ситуации?
- Я не могу сейчас заставить могилёвского зрителя смотреть спектакль на белорусском языке, тем более с актёрами, которые не готовы это делать. Но опять-таки, возвращаясь к разговору о студии, если мы говорим о современной белорусской драматургии, если автор пишет изначально на белорусском языке, не вижу смысла переводить его на русский… Есть масса драматургов, которые пишут на белорусском языке. И я не считаю, что они говорят на чужом нам языке. Не знаю, как в Могилёве, в Минске уже можно услышать белорусскую речь на улицах города. Причём в большинстве это молодые люди. Но в Могилёве я не слышала её ещё ни разу.

- Помимо режиссёрского поприща, ты реализуешь себя как актриса. Мы видели в Могилёве два спектакля, в которых ты участвуешь. И это спектакли Евгения Корняга.
- Приглашения поступают от Евгения. И я соглашаюсь, конечно.

- А от других режиссёров поступают предложения?
- Я участвовала в спектакле «И Гвитта», который ставил Генадий Фомин, работала в Современном художественном театре. Самое плотное сотрудничество – с Евгением Корнягом.

- А мы знаем, что ты помимо театральной деятельности сотрудничаешь с группой «Серебряная свадьба» - ярким явлением в современном белорусском рокенролле… Группу знают уже далеко за пределами страны. Как так получилось?
- Свету Бень я знаю очень давно. Мы учились вместе в академии искусств. Света Бень - лидер группы «Серебряная свадьба» - потрясающий человек. Человек величайшего таланта! Я участвую в их больших концертах, которые проходят в Минске. Так как это не просто музыкальная, а музыкально-театральная группа, любой их концерт можно отнести также и к театральному действу. На мой взгляд, это гениальная музыка и тексты. На последнем большом концерте в Купаловском театре я находилась на сцене плечо к плечу с Бенькой и ощущала огромное счастье, что мне позволено быть рядом с гением. Всё. Никаких других ощущений у меня нет...

- Да, приход театральных людей в музыку – очень обсуждаемая тема сегодня… А не пора ли заговорить о появлении интересной плеяды молодых режиссёров? Или же у нас по-прежнему твердят о кризисе?..
- На мой взгляд, молодых режиссёров недостаточно. Я вижу сейчас много лени в белорусском театре. Среди молодёжи. Я не знаю, с чем это связано. Очень многие молодые белорусские режиссёры, заканчивающие Академию искусств, не способны взяться за что-либо сложное. Да, они хотят. Но одного желания мало. Нужно так пахать пять лет в академии, чтобы из тебя что-то вышло!.. Режиссёр должен делать это постоянно. 36 часов в сутки!

- Можно ли связать эту лень с какой-то общей инертностью?
- Это очередное оправдание. Я могу сказать за себя. Первый спектакль в Купаловском театре я поставила в 2009-м году. Для того чтобы ставить в этом театре, нужно было восемь спектаклей поставить по собственной инициативе. Потому что в такой театр пригласят ставить только тогда, когда у тебя уже есть имя. Главное – иметь огромное желание что-то делать. Принцип, которым я всегда руководствуюсь, следующий: для того, чтобы достичь многого, нужно хотеть невозможного. А у нас зачастую люди хотят малого. А если что-то не получается, проще пойти и сняться в рекламе, например. Или вообще уйти из профессии, а потом ещё и обидеться. Да, у нас сложно. В некоторых странах легче. Но таковы условия. Хочешь работать в театре - других условий нет. И тут уже выбор за тобой: заниматься этим или нет. Другое дело, сколько на это хватит сил…

- Молодые режиссёры сейчас - это те люди, которые будут строить завтра театральную жизнь в стране. И для человека не из театрального мира, наверное, показательно, что молодая девушка, молодой режиссёр уже на посту главного режиссёра репертуарного театра…
-Да я и сама ещё не верю.

- Каким образом так получилось, что ты заняла это кресло?
- Благодаря интуиции Андрея Федоровича Новикова. Больше мне нечего сказать. А так как меня пригласил Андрей Федорович, думаю, этот вопрос нужно задать ему.

- Однако ты согласилась на это предложение?
- Я долго думала… и согласилась.

- О чём думала?!
- Здесь очень много факторов, которые совпали. Есть разная классификация режиссёров, как вы знаете. Есть режиссёр-актёр, режиссёр-художник, режиссёр-педагог, режиссёр-организатор и так далее. Так уж повелось в моей жизни: я постоянно делала что-то сама и довольно часто руководила и преподавала. У меня достаточный стаж работы с актёром-студентом. Это неотъемлемая часть моей профессии. Так сложилось. И в этом я чувствую потребность… Весной я ушла из академии искусств. На то были свои причины, но больно было оттуда уходить. Спустя месяца полтора я поняла, что мне нужен свой театр. Мечты сбываются, как видите… Первоначально хотелось создать театр на основе своих студентов, людей, которые разговаривают со мной на общем языке и которых я хорошо знаю. Сейчас немножко по-другому: труппу Могилёвского театра я пока не знаю. Получается ситуация ва-банк… Я очень люблю Могилёвский театр. Впервые попала сюда в 2002-м году. Само здание произвело на меня очень большое впечатление. Я и спектаклей тогда ещё не видела. В театре, у которого история налицо, есть и соответствующая атмосфера. Могу сказать, что есть вещи, которые меня приятно удивляют здесь. Я провожу параллель с опытом работы в театрах Минска… Для меня сейчас главное – ничего не нарушить. Я не революционер, который рубит сплеча. И я не хочу этого делать из уважения к тому, что здесь есть. Труппа в театре потрясающая. Есть свои обычаи, которые нужно понять и нельзя нарушить. Нужно влиться в коллектив. Почувствовать театр изнутри, для того, чтобы потом его куда-то направить. Я не хочу ничего делать под себя, поэтому пока придерживаюсь позиции наблюдателя. Но не стороннего, а, скажем так, внутреннего. И, конечно же, это личный рост для меня в профессии. А зачем бояться? Посмотрим… В любом случае – это большой опыт. Я надеюсь, он будет полезен и театру.

… В землянку, неся с собой запах скошенного поля и отголоски усталых разговоров бойцов, стремительно ворвался курьер. Он отчеканил уставное приветствие и протянул командиру пакет. Та в мгновение ока стала серьезной и собранной, распечатала его и пробежала глазами. Несколько секунд взгляд девушки был устремлен в пространство. Потом она, словно вернувшись в реальность, коротко кивнула мне, показывая, что продолжения разговора придется подождать, и вышла твердым уверенным шагом. Курьер устремился за ней… Я насыпал в обрывок газетной бумаги едкой фронтовой махры, тщательно раскурил и задумался. И пусть мне было немного грустно, сквозь эту грусть пробивалась одна светлая и радостная мысль: война никогда не закончится.

Прочесть первую часть
Прочесть вторую часть

материал подготовили Иван Добрый и Лена Василевская