Мастер-класс Николая Коляды на M.@rt.контакте: ещё раз о грязи и не только...

Нельзя, нельзя на такие мероприятия опаздывать! А ведь совсем на чуточку. Но в дверях Малой сцены театра - уже не протолкнуться. И расстроиться успела, что придётся-таки вернуться восвояси. Ан, нет!

Положение таких же непунктуальных, как и я, спас Николай Коляда:

- Не стойте в дверях, а то начнёте уходить, а я буду думать, что плохо рассказываю.

После этих слов толпа как-то сама собой растворилась. Умеет наш народ потесниться, когда просят.

Общение в незамысловатой форме «вопрос-ответ» завертелось. Так - для кого заметно, для кого нет - пролетело полтора часа. А начали-то, начали-то с чего! Да с грязи, конечно!

- Мы начали репетировать спектакль «Ревизор» в январе 2005 года, прежде всего потому, что у меня в труппе есть артисты, которые могут замечательно играть роль Хлестакова. Репетировали дней десять. И всё было так правильно, по-театральному. И так скучно, до невозможности! Репетиции продолжались, я улыбался, делал вид, что мне всё нравится. Звучал гоголевский текст, но чего-то не хватало… Я проснулся однажды утром, было 9, в 11 часов – репетиция. Я пошёл в цветочный магазин, купил литров 50 земли с надписью «для пальмы», в театре появился раньше всех, высыпал землю на сцену, налил в неё воды… Пришли артисты, сели и удивлённо смотрят. Я говорю: разувайтесь и ходите там, месите вот эту грязь. А артисты преданы мне бесконечно. За что я им очень благодарен. Если я говорю им, что надо спрыгнуть с пятого этажа, то они только спросят: вниз головой или столбиком? Выполняют всё, что я придумываю, беспрекословно. Но в этом нет сектантского почитания Коляды, а есть любовь к театру и попытка найти какой-то новый театральный язык, делать что-то необычное, странное. А ведь зритель хочет этого от театра… Артисты ходили по этой земле с керамзитом. Им было очень больно, все ойкали и айкали, но терпели. На следующей репетиции земли стало больше, потом появился лук, потом во втором действии появилась сцена насилия Хлестакова над Анной Андреевной и Марьей Антоновной.. Земля всё как-то объединила.

У нас очень маленький театр. И на спектакле мы первый ряд прикрываем плёнкой. Зрители сидят и держат её, чтобы на них не попала эта самая грязь. И когда заканчивается спектакль, все до одного артисты, и я в том числе, разуваемся и начинаем мыть пол в театре. В течение часа вымываем всё до блеска. И мне кажется, в этом есть что-то красивое: вымыть сцену, привести в порядок театр. Своя ноша не тянет, как говорится. Вообще, я очень люблю подметать в театре пол. Куда ни приеду - обязательно возьму веник и начинаю подметать. Артисты уже привыкли к этому, и никто этот веник не вырывает у меня из рук, чего нельзя сказать о работниках театров, в которых мы бываем. Потому что мне нравится это делать. И мои актёры просят, чтобы уборщицы просто не обращали на меня внимания.

Так что вот таким образом и возникла эта самая грязь…

Спектакль «Ревизор» мы играли действительно много, уже раз пятьсот, наверное. Играли его в Благовещенске, Нижнем Новгороде, Ярославле, Самаре, Магнитогорске, Тюмени… А в Могилёве поражаются – грязь на сцене! В прошлом году возили его во Францию… Возили и в Словакию, Словению, Польшу. Так что поражаться тут нечему, тут совсем недалеко от вас Европа. А в современном европейском театре столько всего уже нашли: и огонь, и воду... и плавают, и трахаются. Да и чего только не делают. Может до вас не дошло это всё. И не имеет уже значения, что там режиссёр придумывает такое, главное, для чего он это делает, чем поразит зрителя. Чтобы это прошло в зрительный зал, пробилось каким-то образом.

Один московский режиссёр - может, он сейчас здесь и присутствует - кричал нам после спектакля в городе Кишинёве: «Как можно так ненавидеть Россию?». В городе Самаре нам кричала московская театральная критикесса: «Когда же, наконец, герои Коляды выйдут на сцену во фраках, а не в фуфайках?». Кто-то вставал и кричал: «Неужели у нас в России, кроме грязи, ничего нет? Как можно так не любить Россию?» Ну и прочее-прочее. Мы наслышались уже всякого-разного. Так что нас не удивило сегодняшнее обсуждение. Кому-то понравилось, кому-то очень сильно не понравилось. Но… Хулу и похвалу приемлю равнодушно. А на стенах у вас что пишут: позор! позор! В Беларуси такому театру не место… Мы сфотографируемся на фоне этих надписей. Значит, театр наш вызывает какие-то сильные чувства. Ну что ж, пусть так оно и будет. Хотя я не могу понять, что так могло шокировать. То ли у меня глаз уже замылился...

Поговорили ещё много о чём. И о репертуаре Коляда-театра, его труппе, и об отношении екатеринбургских властей к этому театру (не мешали бы хоть, раз уж не помогают), и о профессии артиста (такая же она, как и любая другая: актёр должен владеть свои телом, вот и всё!). О нелюбви Коляды к театральной обстановке в столице российской, взаимоотношениях драматурга с московскими критиками (не любит Коляда этот город, точнее терпеть не может)… А ещё узнали, что у Николая Коляды восемь кошек.

Происходящее было не очень похоже на мастер-класс - скорее, попахивало творческим вечером. Секреты мастерства Коляда не раскрывал, просто излагал некоторые принципы, которыми руководствуется сам. Некоторые из принципов были похожи на памятку для начинающего драматурга:

- На первой странице персонажи должны обязательно назвать друг друга по имени. Сразу ввести публику в обстоятельства. Чтобы зритель понимал, о чём речь. Когда я пишу пьесы, то беру какую-то ситуацию, которая будет понятна каждому, сидящему в зрительном зале. Первое действие обязательно должно быть длиннее, чем второе, потому что так устроена публика. Она устаёт. Нельзя мучить публику. Мне кажется, не должно быть спектаклей по 6-8 часов. Максимум – 3 часа. И то, знаете, это уже перебор. Финал первого действия необходимо делать так, чтобы что-то произошло, некое событие, вызывающее напряжение... Крик, гам, шум... Чтобы занавес упал, а зритель пошёл в буфет, выпил коньячку и не свернул в сторону гардероба. Чтобы зрителю хотелось пойти и посмотреть, что там дальше-то будет и чем же всё закончится.

Скорее всего, это ещё не конец. Будет второе действие.